Главная / Публикации / И.Л. Галинская. «Льюис Кэрролл и загадки его текстов»

Глава I. Так возникла сказка о Стране Чудес...1

Отмеченная Льюисом Кэрроллом в его дневнике дата «4 июля 1862 года» — это день, когда Кэрролл, его приятель священник Роберт Дакуорт и три дочки декана оксфордского колледжа Крайст-Черч Генри Лидделла Алиса, Лорина и Эдит поднялись на лодке по одному из притоков Темзы. Дата сия давно уже стала «общим местом» в кэрролловедении, ибо с нее начинаются едва ли не все работы о сказке «Алиса в Стране Чудес». Ведь, как указал сам писатель: «Там я рассказал им сказку». Это и была сказка о приключениях Алисы под землей, ставшая впоследствии «Приключениями Алисы в Стране Чудес».

Спустя полтора года, в декабре 1864 г., Кэрролл закончил рукописный экземпляр сказки (последнее было сделано по просьбе Алисы Лидделл «записать сказку») и подарил его «заказчице», вклеив в конце рукописи сделанную им же фотографию девочки.

Рукописный экземпляр, названный «Приключения Алисы под Землей», был издан автором факсимильно спустя более тридцати лет триумфального шествия «Алисы в Стране Чудес» в мировой литературе. В 1928 г. Алиса Лидделл (тогда уже миссис Р.Г. Харгривз) сдала рукопись на книжный аукцион Сотби. Вскоре американский книгопродавец А.С. Розенбах приобрел рукопись за 15400 фунтов стерлингов, но в 1948 г. рукописная книга была выкуплена и передана в дар Великобритании. С тех пор она «проживает» в Британском музее в Лондоне.

Когда в 1865 г. литературная сказка Чарлза Лютвиджа Доджсона о приключениях девочки Алисы вышла в свет в лондонском издательстве «Макмиллан», она была подписана псевдонимом Льюис Кэрролл и только с 1865 по 1889 г. в Англии «Алиса в Стране Чудес» переиздавалась тридцать раз.

Жизнь Чарлза Лютвиджа Доджсона (Льюиса Кэрролла) (1832—1898) и жизнь миссис Р.Г. Харгривз (урожденной Алисы Лидделл) (1852—1934) стали предметом не только многочисленных исследований, но и отражены в пьесах, фильмах, телевизионных спектаклях и даже... в балетах.2 Составитель однотомника избранных писем Льюиса Кэрролла М.Н. Коэн насчитал в 1989 г. в одной лишь Великобритании 73 различных издания сказок о приключениях Алисы, а также их версий. Сюда входят сценарии, тексты пьес, пародии, магнитофонные записи и видеокассеты, пособия по изучению английского языка, детские книжки-раскраски и т. д. и т. п., и, наконец, — роскошное издание «de luxe» стоимостью более 140 фунтов стерлингов.3

В мире имеется два главных англоязычных общества, посвятивших свою деятельность изучению жизни и творчества Льюиса Кэрролла. В сентябре 1989 г. Британское Общество Льюиса Кэрролла отметило международной конференцией двадцатилетие своего существования. Филиал этого общества — Североамериканское Общество Льюиса Кэрролла (США и Канада), — имея в виду близящееся столетие со дня смерти писателя, предпринял издание шеститомника доныне не публиковавшихся или не переиздававшихся его статей, памфлетов, эссе и различных заметок.4

Располагающий значительными средствами так называемый «Трест места рождения Льюиса Кэрролла» открыл недавно центр имени писателя в местечке Дэрсбери в графстве Чешир, где в семье местного пастора Чарлза Доджсона 27 января 1832 г. родился старший из его сыновей — Чарльз Лютвидж.

«Одинокая ферма, море пшеницы,
Где спозаранку ветер резвится
Счастлив, кому довелось здесь родиться»,

— писал Кэрролл о Дэрсбери в поэме «Лица в огне» (1860) (перевод В. Харитонова и Е. Сквайрс).5

Кэрролловеды подсчитали, что повести о приключениях Алисы в Стране Чудес и в Зазеркалье завоевали больше читателей, чем какая-либо другая известная всему миру литературная сказка. Уже при жизни Кэрролла его повести можно было найти в любой детской комнате в Викторианской Англии — книги эти обычно помещались на полке рядом с Библией.6

Исследователи творчества Кэрролла первоначально считали личность писателя «психологический загадкой», поскольку к его архивам практически доступа не было, а дневники и письма долгое время не публиковались, да они и не все сохранились. Первым биографом Кэрролла стал его племянник Стюарт Доджсон Коллингвуд (1870—1937). Вскоре после смерти писателя он выпустил жизнеописание своего знаменитого дядюшки — «Жизнь и письма Льюиса Кэрролла».7 Коллингвуд отмечал, что при жизни Кэрролла его цитировали в ежедневной прессе (одновременно перевирая) почти столько же, сколько цитировали и перевирали слова Шекспира.8 Однако, в отличие от шекспировских творений, по сказкам Кэрролла в Викторианской Англии детей учили читать.9

По количеству сказанных о нем мудреных слов Кэрролл уступает опять-таки разве что только Шекспиру. Сам Кэрролл также, рассказывая о себе, исписал горы бумаги, но двухтомное издание его дневников вышло в Лондоне только в 1953 г.,10 а двухтомное издание писем Льюиса Кэрролла появилось лишь в 1979 г.11

Из написанных Кэрроллом писем сохранилось всего 1305. Он вел регистрационный журнал своей переписки, причем начал его 1 января 1861 г. и закончил 1 января 1892 г. Этот регистрационный журнал не сохранился, но тем не менее в кэрролловедении известно, что за указанное время писатель отправил 98921 письмо. Отдельно существовал также регистрационный журнал, который велся для корреспонденции, получаемой им в качестве куратора «Клуба профессоров» оксфордского колледжа Крайст-Черч — преподобного Чарлза Лютвиджа Доджсона. Этот журнал, как и предыдущий, утрачен, но исследователи полагают, что гипотетическая цифра писем, отправленных за последние 37 лет жизни писателя, составляет 103721 письмо. Число же писем, написанных за первые двадцать с лишним лет его жизни, естественно, неизвестно, но исследователи любят приводить самое раннее из сохранившихся писем юного Чарлза Лютвиджа, адресованное его няне (причем рукой мальчика водил кто-то из взрослых).12 Словом, кэрролловеды неизменно повторяют, что общая цифра написанных Кэрроллом писем весьма внушительна.13

Между прочим, в своем эссе «Восемь или девять мудрых слов о писании писем», выпущенном при жизни писателя в виде миниатюрной книжечки размером с почтовую марку, Кэрролл советовал всем людям вести журналы полученных и отправленных писем и даже приводил несколько примеров того, как он делает это сам.14

Не менее пунктуально вел Кэрролл и дневники, причем делал это, начиная с 1854 г. В неиссякаемом потоке писем, в тринадцати тетрадях дневников, в сумбурных предисловиях, статьях, памфлетах и других литературных работах, пишет один из новейших биографов писателя Джон Падни, Кэрролл всюду «выставлял себя напоказ», а все-таки тайных своих глубин не раскрыл. Может быть, нечего было и раскрывать? Может, и не пряталось ничего таинственного за священническим облачением и пристойно академическим образом жизни? «И понятно, что читатели, критики, поклонники и специалисты снова и снова исследуют и перетолковывают его прихотливые сооружения и даже площадки, которые он не стал застраивать.15

Все новые и новые толкования творчества Кэрролла и гипотезы относительно скрытого смысла каждого из его произведений продолжают появляться по сей день, спустя почти сто лет после его смерти (Чарлз Лютвидж Доджсон (Льюис Кэрролл) скончался от пневмонии 14 ноября 1898 г.), поскольку и две повести об Алисе, и знаменитая поэма "Охота на Снарка", и "Дублеты, словесная загадка", и "Стихи? Смысл?", и "История с узелками", и "Математические курьезы", и другие произведения писателя являются "высокой игрой",16 или "игрой высокого интеллекта, и игрой отнюдь не детской".17 Список изданий, выпущенных в свет Доджсоном-Кэрроллом с 1845 по 1898 г., содержит 286 названий. Посмертно были опубликованы еще несколько найденных в периодике произведений писателя. В состав этих произведений, согласно библиографическому описанию У. Уиверса, входят "детские" (а в действительности отнюдь не просто "детские") книги, ранние и поздние журнальные публикации, математические брошюры и труды по математике, по логике, игры и головоломки, памфлеты на тему о жизни в Оксфорде и общеполитические памфлеты, работы по фотографии и др.18). Многочисленные комментаторы и интерпретаторы двух "Алис" насчитывают, как правило, в обеих сказках четырнадцать стихотворных пародий: "Как дорожит своим хвостом малютка крокодил", "Папа Вильям", "Лупите своего сынка", Ты мигаешь, филин мой», «Говорит треска улитке», «Это голос Омара», «Еда вечерняя, любимый суп морской», «Я знаю, с ней ты говорил», «Джаббервокки» («Бармаглот»), «Сияло солнце в небесах» («Морж и плотник»), «Зимой, когда белы поля», «Я рассказать тебе бы мог, как повстречался мне какой-то древний старичок», «На груди Алисы дамы засыпают», «Королева Алиса на праздник зовет».19

Кэрролловеды склонны полагать, что почти все достопамятные стихи Кэрролла из двух «Алис» «обязаны своим происхождением творчеству других поэтов».20 При этом, наряду с пародиями на знаменитые и по сию пору поэтические произведения, в числе четырнадцати считаемых пародиями стихотворений из обеих повестей-сказок называют и пародии на вирши малоизвестных, а то и полностью забытых авторов, не говоря уж о парафразах тех ничтожных поделок, которые, можно сказать, сами себя пародируют. В одних случаях Кэрролл использовал весь текст оригинала, в других — только фабулу, в третьих — исключительно размер оригинального стихотворения, а иногда за основу для пародии бралась одна-единственная строка подлинника.

Так, читаемый Алисой в первой сказке стишок «Ты мигаешь, филин мой» (перевод О. Седаковой)21 обыгрывает стихотворение Джейн Тейлор «Звезда»22 без которого и поныне не обходится ни одно собрание «Nursery Rhymes» — английских детских песенок, потешек и стишков. Наряду с парафразом в «Алисе в Зазеркалье» старинной английской колыбельной «Баюшки, на ели мальчик засыпает» (перевод О. Седаковой),23 которая у Кэрролла звучит как «На груди Алисы дамы засыпают» (перевод О. Седаковой),24 в первой из сказок помещен стишок «Лупите своего сынка за то, что он чихает» (перевод Д. Орловской),25 оригиналом для которого, как пишет Мартин Гарднер в своей «Аннотированной Алисе»,26 послужило ныне, к счастью, забытое стихотворение «Любите! Истина вела любовью, а не страхом. Любите! Добрые дела не обратятся прахом» (перевод О. Седаковой).

В кругу кэрролловедов спорным считается вопрос о том, что именно высмеивает песня Белого Рыцаря в «Алисе в Зазеркалье» «Я рассказать тебе бы мог, как повстречался мне какой-то древний старичок, сидящий на стене» (перевод Д. Орловской).27 Одни сопоставляют песню Белого Рыцаря со стихотворениями Уильяма Вордсворта «Решительность и независимость» и «Шипы». Другие, как это делает, например, Хорас Грегори, сравнивают песню Белого Рыцаря с вордсвортовской «Одой о бессмертии».28 По мнению же М. Гарднера, в песне этой звучит и строка из положенного на музыку Генри Раулем Бишопом стихотворения Томаса Мура «Мое сердце и лютня».29

В кэрролловедении известно также, что начало первой строки стихотворного гротеска «Это голос Омара»30 вызвало негодование читателя некоего священнослужителя еще при жизни Кэрролла. Дело в том, что первая строка стихотворения «Это голос Омара» напомнила читателю библейское выражение «голос горлицы»,31 отчего он и обвинил писателя в богохульстве. Впрочем, по мнению М. Гарднера, библейские ассоциации здесь ни при чем: Кэрролл откровенно пародировал малозначительный дидактический стишок «Лентяй» английского богослова и поэта конца XVII — начала XVIII в. Исаака Уоттса.32 Таким образом, замечает М. Гарднер, стихи и песни, которыми Кэрролл воспользовался, в основном полностью в наши дни забыты. «В лучшем случае мы помним лишь названия, и то только потому, что Кэрролл выбрал их для пародии».33

Здесь следует сказать, что мнение, будто стихи в двух «Алисах» являются пародиями, было безоговорочно Принято в кэрролловедении лишь на протяжении нескольких десятилетий после их выхода в свет. В последние годы появились и иные точки зрения. Так, например, американская исследовательница Биверли Л. Кларк считает, что вопрос, являются ли пародиями стихи в двух «Алисах», относится по преимуществу к «проблеме дефиниции», т. е. к тому, что мы согласились понимать под термином «пародия».34 По мнению исследовательницы, этот термин имеет более узкое определение, чем это принято в кэрролловедении. Б.Л. Кларк склонна полагать, что назвать пародией можно только то сатирическое произведение, которое намеренно и откровенно высмеивает оригинал. Что же касается Кэрролла, пишет она, то писатель не просто вкладывал абсурдный смысл в форму изначального оригинала, он зачастую имел в виду не только литературную сатиру, но и общеморальный критический подход и взгляд. Воистину пародийным исследовательница считает только стишок из второй главы «Алисы в Стране Чудес» «Как дорожит своим хвостом малютка крокодил» (перевод О. Седаковой),35 поскольку он действительно высмеивает одну из назидательных божественных песен того же Исаака Уоттса, которая призывает деток трудиться. В отличие от героини уоттсовский песенки, т. е. пчелы, мастерящей себе «опрятный дом» — соты,36 малютка крокодил у Кэрролла трудится, «глотая рыбок целиком».37 Одним словом, по мысли Б.Л. Кларк, так называемые пародии в двух «Алисах» могут составить континуум — от истинных пародий, подобных «Малютке крокодилу», и до простых «отражений», являющихся вовсе не пародиями, а лишь парафразами оригиналов, а также до далеких «отголосков», которые в сущности вообще не могут быть соотнесены с тем, что считается их оригиналом.38 И действительно, Кэрролл сам писал о своей балладе «Сияло солнце в небесах» («Морж и Плотник»)39 (которую и при жизни писателя соотносили, да и сейчас соотносят со стихотворением Томаса Гуда (1799—1845) «Сон Юджина Арама»), что, сочиняя балладу о морже, плотнике и о съеденных ими устрицах, он не имел в виду никакого конкретного стихотворения. «Размер его вполне ординарен, — писал Кэрролл, — и я не думаю, что "Юджин Арам" подходит сюда больше, чем многие другие стихотворения, которые я читал и которые написаны тем же размером».40

Принято считать, что Льюис Кэрролл принадлежит к плеяде английских писателей-романтиков, воспринимавших мир с большой долей философского скептицизма и романтической иронией, идею которой высказал впервые теоретик немецкого романтизма Фридрих Шлегель (1772—1829). Мир для английских романтиков — это хаос, который в своем движении не имеет никакого направления, никакого доступного пониманию образца либо причины. Произведения писателей, основывавших свое творчество на философском скептицизме и романтической иронии, создавались главным образом методом определения границ человеческого языка и анализа последнего. Так, концепция способности человека к неправильному пониманию, т. е. концепция диспропорции между индивидуальным человеческим разумом и окружающим человека миром, была положена в основу творчества предшественника английского романтизма, величайшего английского сатирика Джонатана Свифта. «Путешествия Гулливера» — это не что иное, как поиск точности в языке. Лилипуты в «Путешествиях Гулливера», измеряя его шляпу во всех возможных пропорциях, узнают из этого количественного анализа многое, но только не то, что имеют дело со шляпой, а повествователь «Сказки бочки» принимает собственную фальшивую словоохотливость за подлинную жизнь.

Один из основателей английского романтизма Сэмюэл Колридж в «Поэме о Старом Мореходе», которая считается классическим примером романтической иронии, стремился разрушить чувство справедливости, а в фантастическом фрагменте «Кубла Хан» и в поэме «Кристабель» связывал наш хаотический мир даже с демонизмом.41

Вот и Кэрролл в «Алисе в Стране Чудес», в «Алисе в Зазеркалье» и особенно в фантастической поэме «Охота на Снарка» рассматривает Вселенную как неконтролируемый хаотический поток и пытается противопоставить этому философско-скептичсскому видению мира средства романтической иронии. Он превращает все человеческие реалии в структурную игру и, будучи математиком и лингвистом, сводит запутанные человеческие взаимоотношения к ироничной «логической игре», неважно какой — будь то игра в карты (как в «Алисе в Стране Чудес»), в шахматы (как в «Алисе в Зазеркалье»), в охоту (как в «Охоте на Снарка»), в цифры (как в «Математических курьезах») или в слова (как в «Дублетах, словесной загадке») — во всех случаях Кэрролл строит строго закрытую систему, состоящую из слов, систему, которая, однако, остается абсолютно рациональной.42

Кроме стихотворных гротесков, пародий, бурлесков и травестий, в текстах Льюиса Кэрролла и, в частности, в текстах двух «Алис» имеются насмешливые прозаические парафразы, иронично рисуются фигуры некоторых современников писателя, да и к самому себе он относится с известной долей иронии. Так, во второй главе «Алисы в Зазеркалье», в которой девочка попадает в сад говорящих цветов, откровенно высмеивается глава из первой части монодрамы в стихах «Мод» английского поэта-лауреата Альфреда Теннисона (1809—1892). Герой Теннисона, ожидая свою любимую женщину в «Саду Роз», прислушивается к голосам цветов розы, лилии и шпорника, которые, переговариваясь, также ждут прихода Мод.43

В «Зазеркалье» Алиса беседует с такими же цветами, да и тема беседы схожа — речь идет о приходе женщины, в данном случае — Белой Королевы. Сам Кэрролл заметил, что образ Белой Королевы до странности похож на образ героини романа Уилки Коллинза «Без имени» — миссис Рэгг. «Идя различными путями, которые где-то пересеклись, — писал Кэрролл, — мы странным образом осуществили один и тот же идеал — миссис Рэгг и Белая Королева могли бы быть сестрами-близнецами».44 Лев и Единорог, с которыми Алиса беседует в Зазеркалье, в изображении Джона Тенниела (1820—1914) — первого иллюстратора сказок (с которым Кэрролл работал в тесном контакте) — являются карикатурами на политических деятелей того времени — Уильяма Гладстона и Бенджамина Дизраэли, что, видимо, было сделано в полном соответствии с замыслом самого Кэрролла. А карикатуры, как известно, Тенниел рисовать умел, он всю жизнь был связан с английским юмористическим журналом «Панч».

Прототипом Мыши из «Алисы в Стране Чудес» и Черной Королевы из «Зазеркалья» (в оригинале — Красная королева), по единодушному мнению комментаторов, является гувернантка сестер Лидделл мисс Прикетт. «Одно время ходили слухи о романтической привязанности Кэрролла к мисс Прикетт, вызванные его частыми визитами в дом Лидделла, — пишет М. Гарднер, — однако скоро стало ясно, что интересовали его дети, а не гувернантка».45 Дж. Падни даже приводит раздраженный пассаж по этому поводу из дневника Кэрролла: «К большому моему удивлению я обнаружил, что мое внимание к ним (дочкам декана колледжа Крайст-Черч Генри Лидделла. — И.Г.) кое-кто истолковывает как ухаживание за их гувернанткой мисс Прикетт... Что до меня, то я не придаю значения столь безосновательным слухам, но я поступил бы неблагородно по отношению к гувернантке, если бы предоставил новый повод для подобных замечаний».46

Шляпник (Hatter)47 из «Алисы в Стране Чудес» — это карикатура на некоего торговца мебелью из Оксфорда по имени Теофилиус Картер, чудаковатый нрав которого был известен и студентам, и преподавателям колледжа Крайст-Черч.

Существует множество противоречивых гипотез относительно прототипов персонажей двух «Алис», и выше нами были названы лишь некоторые из них. Но одно несомненно в образах симпатичного Белого Кролика и добрейшего Белого Рыцаря писатель создал дружеские шаржи на самого себя. Джон Тенниел, которому принадлежат бессмертные иллюстрации к двум «Алисам», не всегда одобрял замыслы и тексты Кэрролла. Так, именно Тенниел предложил Кэрроллу изъять из «Алисы в Зазеркалье» главу «Оса в парике»,48 и писатель с этим согласился. С другой стороны, Кэрролл протестовал против того, чтобы Белый Рыцарь выглядел на иллюстрациях стариком. «У Белого Рыцаря не должно быть усов», — требовал Кэрролл.49 Но усы у Белого Рыцаря остались, и притом очень длинные. Дело в том, что внешний облик Белого Рыцаря на рисунках Тенниела воспроизводит портрет самого художника, которому в 1870 г., когда была закончена рукопись «Зазеркалья», как раз исполнилось пятьдесят лет. Словом, в тексте «Алисы в Зазеркалье» в образе Белого Рыцаря создан дружеский шарж на Кэрролла, а иллюстрации — это дружеский шарж на Тенниела.

В литературоведческих работах на протяжении ста с лишним лет после выхода двух «Алис» было предложено немало противоречивых интерпретаций сказок. Особенно много точек зрения у исследователей психоаналитической ориентации. Одни говорят об «оральной агрессии» писателя (т. е. о его одержимости мыслями о питье и еде), другие находят в «Алисах» «элементы садизма», третьи твердят об Эдиповом комплексе автора. И действительно, в «Стране Чудес» Алиса постоянно что-то выпивает или съедает, чтобы регулировать свой рост, а Червонная Королева то и дело вопит: «Отрубить голову!». Хотя, впрочем, как справедливо заметил один из персонажей сказки Грифон: «Это все ее воображение, они никогда не обезглавливают никого!».50

Рассуждения об Эдиповом комплексе Кэрролла то и дело повторяются в работах литературоведов психоаналитического направления, несмотря на то что писатель признавался в одном из писем, что смерть его отца в 1868 г. (когда Кэрроллу было тридцать шесть лет) «была величайшим горем его жизни».51 Он горевал столь же сильно, как страдал и в девятнадцать лет, когда в 1851 г. скончалась его мать. Спустя два года после смерти матери Чарлз Лютвидж писал:

«В тихих выплачусь слезах,
Пусть душа покой узнает.
Так у мамы на руках
Малыш, поплакав, засыпает»

(перевод В. Харитонова).52

Приверженец психоаналитического подхода к сказкам Кэрролла американский исследователь Элвин Л. Бом заметил в конце 70-х годов, что Кэрролл «всю жизнь находился под угнетающей тенью безупречного отца».53 Однако эта мысль была высказана психоаналитиком Филис Гринейкр еще за двадцать лет до публикации статьи Э.Л. Бома в 1955 г..54 В «Аннотированной Алисе» М. Гарднер резонно возражает Ф. Гринейкр, и эти возражения в той же степени можно отнести к аргументации Э.Л. Бома. Согласно доктору Гринейкр, Джаббервокк и Снарк являют собой отражения того, что психоаналитики называют «первичной средой». «Возможно, так оно и есть, но отказаться от сомнений нелегко».55

М. Гарднер выпустил свою «Аннотированную Алису» в 1960 г., и, как справедливо отметила Н.М. Демурова, эта работа стала своеобразной классикой кэрроллианы. Поэтому гарднеровская точка зрения пользуется у исследователей немалым уважением. Так, например, американский литературовед Хэролд Блум, фактически повторяя слова М. Гарднера, в 1987 г. заявил, что «психоаналитические интерпретации произведений Кэрролла всегда проваливаются, потому что они необходимо облегченные и вульгарные, а следовательно, отвратительные».56

Кэрролловеды, придерживающиеся историко-социологического подхода к творчеству писателя, также высказывают самые разнообразные суждения о том, как следует классифицировать повести о приключениях Алисы. Ян Б. Гордон называет «Алису в Стране Чудес» «романом воспитания» (Bildungsroman), а «Алису в Зазеркалье» рассматривает как роман о жизни и формировании художника, «в котором воспитание ребенка неотличимо от его существования-в-искусстве» (Kunstlerroman).57 Джон Холлендер, напротив, видит в «Алисе в Зазеркалье» поиск приключений в духе рыцарского романа.58

Всю прозу Кэрролла обычно либо относят к литературе английского романтизма, либо находят в ней параллели с произведениями критических реалистов, особенно с романами Чарлза Диккенса или с «Грозовым перевалом» Эмили Бронте.59

В середине XX в. тексты Кэрролла стали анализировать не только философы и психологи, но и астрономы, физики и математики. Английский астроном Артур Стенли Эддингтон, например, сравнил формальную структуру баллады «Джаббервокки» из «Алисы в Зазеркалье» с областью современной математики, известной как «теория групп», а отечественный биолог и психолог С.Г. Геллерштейн полагал, что во всей кэрролловской «бессмыслице» кроется какая-то тайна, разгадка которой небезразлична для науки.60

На одном из недавних Всемирных философских конгрессов проводился специальный симпозиум, посвященный кэрролловским сказкам. Философы считают, что, наряду с Ницше и Витгенштейном, Льюис Кэрролл был одним из провозвестников постмодернизма и постструктурализма. В качестве примера обычно приводится знаменитая парадоксальная фраза Алисы о том, что если бы она любила спаржу, пришлось бы есть ее, а ей это совсем не нравится.

Примечания

1. Строка из стихотворения Кэрролла, предваряющего «Приключения Алисы в Стране Чудес». В переводе Д. Орловской эта строка звучит так: «И тянется неспешно нить моей волшебной сказки».

2. Cohen M.N. Op. cit. — P. VIII.

3. Ibid.

4. Cohen M.N. Op. cit. — P. VIII

5. Цит. по; Падни Дж. Указ. Соч. — С. 32

6. Baum A.L. Carroll's «Alices» The semiotics of paradox // Lewis Carroll / Ed. by Bloom H. — N.Y. 1987 — P. 65.

7. Collingwood S.D. The life and letters of Lewis Carroll. — L., 1898. — XX, 448 p.

8. См. об этом: Baum A.L. Op. cit. — P. 65.

9. Ibid

10. Carroll L. The dairies — L., 1953. — Vol. 1—2. — XXVI. 604 p.

11. Carroll L. The letters of Lewis Carroll / Ed. by Cohen M.N. — L., 1979. Vol. 1—2. — 614 p.

12. См. Падни Дж. Указ. соч. — С. 34—35.

13. Cohen M.N. Op. cit. — P. X—XI

14. Carroll I. Eight or nine wise words about letter-writtting // Carroll L. The selected letters. — P. 285—297

15. Падни Дж. Указ. соч. — С. 26—27

16. Heath P. The philosopher's Alice // Lewis Carroll. — P. 47.

17. Ibid.

18. См. об этом: Демурова Н.М. Льюис Кэрролл: Очерк жизни и творчества. — М., 1979. — С. 48—49; 192.

19. Названия стихотворений приводятся в переводах С.Я. Маршака., Д.Г. Орловской и О.А. Седаковой.

20. Падни Дж. Указ. соч. — С. 56.

21. «Twinkle, twinkle, little bat».

22. «Twinkle, twinkle, little star».

23. «Rock-a-bye, baby, on the tree-top»

24. «Hush-a-bye, lady, in Alice's lap».

25. «Speak roughly to your little boy».

26. См.: Кэрролл Л. Приключения Алисы Стране Чудес: Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье. — М., 1991. — С. 49—50.

27. «The aged, aged man».

28. См.: Кэрролл Л. Указ. соч. — С. 348—349.

29. Там же. — С. 204.

30. «'Tis the voice of the Lobster». В переводе В.В. Набокова:

Как дыня, вздувается вещий Омар.
«Меня, — говорит он, ты бросила в жар;
Ты кудри мои вырываешь и ешь,
Осыплю я перцем багровую плешь».
«Омар! Ты порою смеешься, как еж,
Акулу акулькой с презреньем зовешь;
Когда же и вправду завидишь акул,
Ложишься ничком под коралловый стул»
      (Кэрролл Л. Аня в Стране Чудес / Пер. Набокова В. — Л., 1991. — С. 72).

31. «Цветы показались на земле, время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей» (Песнь Песней 2, 12).

32.

«Это голос лентяя. Вот он застонал:
"Ах, зачем меня будят! Я спал бы, да спал"»
      (перевод О. Седаковой)

33. Цит. по: Кэрролл Л. Указ. соч. — С. 20.

34. Clark B.L Carroll's well-versed narrative: «Through the looking-Glass» // Lewis Carroll. — P. 131.

35. «How doth the little crocodile».

36.

«Как дорожит своим деньком
Малюточка пчела! —
Гудит и вьется над цветком,
Прилежна и мила»
      (перевод О. Седаковой).

37. «How neatly spreads his claws, // And welcomes little fishes in // With gently smiling jaws!».

38. Clark B.L. Op. cit. — P. 131.

39. «The Walrus and the Carpenter».

40. Цит. по: Clark B.L. Op. cit. — P. 131.

41. Lockridge L.S. Coleridge the moralist. — Ithaca; L., 1977. — 293 p.

42. См. об этом: Mellor A.K. English romantic irony. — L., 1980. — IX, 219 p.

43.

«Роза алая вскрикнула: "Ближе, ближе!"
Плачет алая, прочит беду.
И прислушался шпорник: "Я слышу, слышу!"
И шепнула лилия: "Жду!"»
      (перевод О. Седаковой).

44. Кэрролл Л. Указ. соч. — С. 161.

45. Цит. по: Кэрролл Л. Указ. соч. — С. 134.

46. Падни Дж. Указ. соч. — С. 82.

47. В переводе П.М. Демуровой — Болванщик, в переводе В.В. Набокова — Шляпник.

48. «The Wasp in a Wig». В переводе Н.М. Демуровой — «Шмель в парике».

49. Цит. по: Падни Дж. Указ. соч. — С. 86.

50. It's all her fancy, that they never executes nobody...

51. Cohen M.N. Op. cit. — P. XI.

52. Цит. Падни Дж. Указ. соч. — С. 50.

53. Baum A.L. Op. cit. — P. 68

54. Greenacre Ph. Swift and Carroll: A psychoanalytic study of two lives. — N.Y., 1955. — P. 12.

55. Гарднер М. Аннотированная Алиса // Кэрролл Л. Указ. соч. — С. 252.

56. Bloom H. Introduction // Lewis Carroll. — Р. 30.

57. Gordon J.B. The «Alice» books and the inctaphors of Victorian childhood // Lewis Carroll. P. 30.

58. Hollander J. Carroll's guest romance // Ibid. — P. 141—151.

59. Miller Ed. The «Sylvie and Bruno» books as Victorian novel // Ibid. — P. 61.

60. Геллерштейн С.Г. Можно ли помнить будущее? // Кэрролл Л. Указ. соч. С. 259.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница


 
 
Главная О проекте Ресурсы Контакты Карта сайта

© 2012—2024 Льюис Кэрролл.
При заимствовании информации с сайта ссылка на источник обязательна.